Подарок для Александры - Страница 16

– В модельном бизнесе ты знала всех фотографов, манекенщицы были твоими подругами.

Она отодвинула тарелку в сторону и отхлебнула травяного чая.

– Не вижу никакой разницы.

– Ты в положении и чувствуешь себя не лучшим образом. – Он внимательно оглядел ее. – Тебе следует оставить работу. Почему ты не вернулась к родителям?

Грек, получивший традиционное домашнее воспитание в патриархальной семье, вряд ли смог бы разобраться в ее запутанных отношениях с родной матерью.

– В отчем доме я гость нежелательный. – Это было все, что она могла ему сказать.

– Этого не может быть. Ты скоро родишь им внука. Очевидно, родители жаждут оказать тебе помощь, окружить заботой в такое непростое для вас обоих время.

– Отец умер шесть лет назад, а мать будет рада снова принять меня под сень отчего дома лишь в том случае, если я придумаю убедительную для окружающих легенду о муже, который либо скоропостижно скончался, безвременно оставив меня безутешной вдовой, либо живет где-то за морями. Звучит это, безусловно, жестоко, но такова уж моя мать. Она отказывается даже говорить о будущем внуке, перестала навещать Мэделейн с тех пор, как я вернулась и поселилась в их доме.

– Ты не хочешь потакать матери и придумывать правдоподобную историю о супруге?

– Да, не хочу. – Легче жить без материнского благословения, чем притворяться тем, кем быть не можешь.

– У нее с души свалится тяжелый груз, как только живой и вполне реальный отец твоего будущего ребенка станет твоим законным мужем.

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Если это шутка, то не совсем удачная. Мне не смешно.

Он сверлил ее непроницаемым взглядом.

– К разряду анекдотов вряд ли можно это отнести, дорогая моя.

– Не надо меня так называть. Эти слова призваны выражать нежность, а я совсем не дорога тебе.

Он резко отставил в сторону свою тарелку.

– Мое предложение руки и сердца воспринимается за шутку, а любое проявление заботы – за нанесение обиды. Какое из моих действий будет оценено тобой правильно и по достоинству?

– Если ты оставишь меня в покое.

Глаза его потемнели.

– Этого я не сделаю.

Она нехотя проглотила небольшой кусочек арбуза.

– Я так и думала.

– Тогда зачем ты меня провоцируешь?

– Приятно думать о желаемом как о действительном.

– Не превращай все в фарс. Вопросы, которые мы здесь обсуждаем, серьезны.

– А что именно мы здесь обсуждаем? Твои реальные возможности стать двоеженцем?

Его мощный кулак угрожающе опустился на ореховую столешницу, столовые приборы мелодично зазвенели, взволнованной трелью возвещая об опасности.

– Я не женат!

– Это я уже слышала. Доказательства будут через час или раньше… – Она помахала рукой. – Предположим, что я тебе верю. Но с какой стати твоему брату вдруг приспичило жениться на твоей невесте вместо тебя?

– Как я уже говорил, наши с тобой отношения, а вернее, их интерпретация газетчиками, повергли в шок всю мою семью. – Боль отразилась на его лице. – Брата это тоже привело в ужас. Феба была выставлена на всеобщее осмеяние, что претило его пониманию мужской порядочности.

– И поэтому он решил на ней жениться? А твои серьезные намерения вступить с ней в брак показались ему неэффективными?

– Конечно, нет. Я был выставлен гулякой и дамским угодником, застигнутым на месте преступления. Ловелас с прилюдно спущенными штанами.

Александре с трудом удалось не рассмеяться.

– Не могу поверить, что твое самолюбие позволило брату беспрепятственно жениться на твоей бывшей невесте.

– Ему быстро удалось уговорить ее бежать вместе с ним. Честь ее была сохранена. Достоинство нашей семьи в конечном счете не пострадало. И я остался холостым, имея шанс жениться на тебе.

Александра не верила своим глазам: Димитрий просто светился от радости. По его взгляду было понятно, что и ей следовало бы ликовать. Но ей было бы гораздо приятнее плеснуть остатками кофе в его довольное лицо.

– Прелестно. У тебя появилась возможность жениться на забеременевшей от тебя любовнице, как только святая, непорочная нареченная сбежала из золоченой клетки. Спасибо, не надо.

– Ты думаешь, что наш сын будет тебе признателен за лишение его солидного наследства, за пренебрежение его греческой родней по линии отца, за крушение надежд стать моим преемником?

– Нам не обязательно жениться, чтобы дать ему право стать твоим наследником. Тебя никто не лишает хоть сколько-нибудь значимой роли в судьбе нашего сына. Ты будешь иметь свободный доступ к воспитанию.

– Что за польза от такого участия? Ты живешь в другой стране. Каким отцом смогу я стать нашему ребенку, если нас будут разделять два материка и огромный океан?

– Не знаю. – Она лениво поднялась. Пришла пора собираться на работу. Через два часа ее ждали на другом конце города. – Три месяца тому назад ты безжалостно выгнал меня, отказавшись от ребенка. И я не обременяла себя мыслями о распределении родительских обязанностей, мне не с кем было их делить.

Димитрий встал из-за стола следом за ней.

– Куда ты направляешься?

– Иду собираться. Через два часа мне надо быть на работе.

– Ты должна все время быть рядом со мной.

– Можешь меня сопровождать, – не без сарказма предложила Александра.

Она пожалела, что необдуманно бросила эту нелепую фразу. Он всерьез собрался ехать вместе с ней. Вдобавок ко всему вызвал свой персональный автомобиль с двумя телохранителями, наотрез отказавшись от услуг такси. Давно уже не приходилось ей выезжать в город в сопровождении охраны.

Он категорически отказался ждать ее в машине, вызвавшись лично присутствовать при непродолжительном переводе для небольшой группы прибывших в Америку французских туристов. Александра стояла рядом с гидом-экскурсоводом, переводя на французский ее торопливый рассказ-монолог о главной архитектурной достопримечательности Нью-Йорка – Эмпайр стейт билдинг. А Димитрий и его телохранители стояли на заднем плане, окружая полукольцом группу удивленных европейских гостей.