Подарок для Александры - Страница 20

– Димитрий? – охрипшим голосом прошептала она.

– Да, это я.

– Что ты здесь делаешь?

Его рука крепко обвила ее талию.

– Ничего, – ответил он, дыша ей прямо в губы.

– Нет. Не надо. Я этого не хочу. – Слова ее звучали неубедительно и для Димитрия, и для нее самой.

Опытные, четко знающие свое дело пальцы Димитрия ласкали заметно увеличившуюся в размерах грудь. Соски набухли и заныли от истомы, стоило только телу почувствовать его близость.

– Ты в этом уверена?

– Секс не разрешит всех наших проблем. По сути, он явился причиной конфликта, – сказала Александра, стараясь сохранить ясный ум.

– Нет. Секс был ни при чем. Разговоры способствовали нашему отдалению. Мои слова. Твои слова. Больше говорить не о чем.

Она тихо застонала, выражая свое полное согласие и страстное желание изголодавшейся плоти. Он крепче обнял ее в ответ, всем телом прижимаясь к ней как можно ближе. До боли знакомые губы целовали ей веки, прикрывая глаза, и поцелуи были настолько пылкими, что обжигали кожу. Он нежно покусывал ее пухлую нижнюю губу, пока ее рот не открылся, маня своей нежностью и теплотой. Его неотразимые ласки напоминали ей о той прочной физиологической связи, которая когда-то существовала между ними. Узы, которые не в силах были разорвать ни время, ни расстояния, ни отчужденность, ни раздоры.

Он приложил ладони к ее щекам.

– Я хочу, чтобы и сейчас секс доставлял тебе не меньшее удовольствие, чем прежде, чтобы ты никогда больше не смогла от меня уйти. – Димитрий заговорил с такой горячностью, словно давал торжественное обещание при свидетелях.

Он прислонил ее спиной к влажному кафелю квадратной душевой кабины.

– Прижми руки к стене.

Она послушно повиновалась.

– Не двигай руками.

– Димитрий…

– Прошу тебя, доверься мне.

В постели он был всегда галантен, никогда не причинял ей боли. И она была уверена в том, что и в будущем их секс не станет агрессивным.

– Хорошо.

Мужские руки гладили ее щеки, шею, ласкали плечи, медленно скользили к груди, изучая новую форму, которую придала ей беременность.

– Прошу тебя, Димитрий… – она не смогла больше произнести ни слова.

Да в этом и не было необходимости. Он опустился перед ней на колени и с особой нежностью стал целовать живот.

Удовольствие было на грани мучительного, и она вскрикнула:

– Прошу тебя, перестань! Мне этого не вынести! Нет, Димитрий! – Перед глазами засияли разноцветные всполохи, словно прямо перед ней вспыхнула гроздь праздничного салюта, разорвав чернильно-синюю темноту их маленького укромного пространства.

Очередная тропинка поцелуев прокладывалась по выпуклому животу. Если ранее она определила его тщательное обследование колыбели их будущего младенца как эротическое, то теперь оно не шло ни в какое сравнение с тем благоговейным любопытством, с которым он осматривал каждую новую складочку на ее теле. Он создавал некий культ, дающий ему возможность поклоняться рождению на свет нового человека.

– Малыш мой. – Ребенок уже стал его. Он снова поцеловал ее в живот. – Любимая моя. – Теперь и Александра была причислена к его собственности. Обеими ладонями он прикрыл ей живот, объявляя это зоной его единоличного владения.

Александра витала где-то в облаках. Голова была как в тумане. Она не сразу поняла особое значение нашептанных им слов. Но как только их смысл раскрылся, волна сладостных эмоций охватила все тело. Раньше своей малышкой он называл только ее. А теперь он признавал их сына родным ему созданием. Она тоже была ему не безразлична. Но по-особенному. Он был так нежен и ласков с ней, даже сентиментален, как никогда раньше. Слова эти четко определяли место Александры в его жизни. Она всецело принадлежала ему. Но он заявлял права на нее не только как на свою собственность, но и как на свою жену.

– Я больше никогда не отпущу тебя.

Ей нечего было ответить. Да и что могла она сказать в ответ? Его губы были настолько горячими, дыхание настолько возбужденным, руки такими ласковыми…

Удовольствие переходило в исступленный восторг. Слезы текли по щекам, перемешиваясь с каплями воды, которыми все еще фонтанирующий массажный душ в изобилии усеивал ее лицо. И она снова и снова шептала его имя.

Неожиданно ноги стали слабыми и безвольными, а глаза заволокла чернота, к которой кромешный мрак душевой кабины не имел никакого отношения.

В себя она пришла на огромной кровати в спальне Димитрия. Он бережно и заботливо обтирал ее полотенцами. Ярко светила лампа, стоявшая на прикроватной тумбочке, отбрасывая мягкие отблески на смуглое, цвета бронзы, тело Димитрия.

Он нежно улыбнулся.

– Решила все-таки проснуться.

– Это был обморок. – В это трудно было поверить.

– Такое иногда случается, когда чувства безбрежны и глубоки. – Он накрыл полотенцем ее обнаженное тело, скрывая его красоту от собственных глаз. А сам выпрямился и встал рядом с кроватью. Это создавало иллюзию стыдливости и благопристойности. – Если ты хочешь, я уйду спать в другую комнату.

Она смотрела на него глазами, полными удивления. Сердце бешено колотилось в груди.

– Ты не хочешь со мной остаться?

– Я хочу этого больше жизни, но я не грабитель. Я не собираюсь силой брать то, чего ты не хочешь давать мне добровольно.

Она резко сдернула с себя полотенце, отбросив его на пол возле кровати.

Лицо его было словно высечено из камня, красивое, застывшее изваяние. Но бешеное пламя надежды разгоралось в глубине темно-синих глаз.

– Останься здесь.

Он бросился к ней со скоростью света.